elCT
-
Posts
1578 -
Зарегистрирован
-
Last visited
Content Type
Profiles
Forums
Calendar
Posts posted by elCT
-
-
смотрел обзор на него. фильм такое сплошное ололо, что непонятно, как можно было в здравом уме снять это
Это ты ещё небось Ржевского Против Наполеона не видел. А мы ещё смеёмся, что у американцев тупые комедии
-
Засрут, без этого никак, это необходимость, ведь сам канни гейст выпустил своё "божественное" творение.
а ты сможешь послушать этот релиз только через 10-15 лет
Отличная шутка же, ну!
-
-
А за что Дре в бан кинули пожизненно?
хуясе. Это теперь грядёт возвращение Тихиро?
-
-
Buddha Monk (Brooklyn Zu) - The Dark Knight (2013)
Вы были правы, в начале более менее бодро шло, а в целом лажей оказался
Ну, слава богу. Я думал, что я чуть ли не один такой, кому не понравилось. Ощущения при прослушивании в точности совпали с твоими.
CocoRosie - Tales of a Grass Widow
Неплохой альбом в целом. Переслушаю ещё завтра.
Но скрытый бонус трек заставил кровоточить мои уши. Худшего говна я давно не слышал. Прям впечатление обо всём альбоме перечеркнул.
Морро, если увидишь, то может ещё что у них посоветуешь?
-
-
-
-
Или там дудук и гу-цынь какой-нибудь. Хули, оба - восточные инструменты
дудук охуенная вещь. Дживан Гаспарян все дела. У меня как то родственники смотрели "минуту славы" (я был вынужден), передача полная хуйня не спорю, но армянский мальчик на дудуке пиликал охуительно!
Дак и гу-цынь тоже охуенный. Китайские гусли, блин
Мне одному кажется, что у Всеволода Большое Гнездо один из самых хуёвых никнеймов в истории? Хуже только Пипин Короткий. Всегда ржу, когда упоминание о них встречается где-нибудь.
-
У Будда Монка отдельные треки заебок. А в целом ватные альбомы как правило.
Тоже так считаю.
-
-
Buddha Monk (Brooklyn Zu) - The Dark Knight (2013)
Вообще, надо отдать должное Монку. Он умеет стабильные хуёвые релизы выдавать. Редко когда подводить и что-то дельное выпускает. А я каждый релиз качаю, как дурак.
-
Валей, Боб, Коул, Киллер Майк и ЕЛ Пи,Биг Бой (надеюсь), Луда, ТиАй, Эйс, Слим Таг и Зи Ро, Джадакисс, Люпе, Фэб, Трае.
А он что-то обещал?
-
-
-
Может кто объяснит как публикации публикуються вообще? Там же делов , взять посмотреть и опубликовать? Почему задержки такие?
может модеров на сайте нет
Не люблю картинки с котами, вообще-то. Ибо мэйнстрим. Но над этой посмеялся.
Кот Шредингера еще больший мейнстрим.
Не. Часть чего-то не может быть большим мэйнстримом чем целое
ПС Всё равно смешно
А ещё вот. Давно на 9гэге не сидел.
-
-
Собсно говоря, большая часть того, что я ей приписывают либо принадлежит не ей, либо вообще никому не принадлежит, а выдумано ведущими её твиттеры/блоги и прочее. Примерна та же ситуация с Твеном и Шоу
ясно. а я уж было подумал
Не, ну она горазда на подобные афоризмы была, но сейчас её эксплуатируют больше как образ, под который можно любую матерщину о жизни подогнать
-
Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.
Объясняя кому-то, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила: "Потому что белый цвет полнит".
—Фаина Георгиевна, как ваши дела? —Вы знаете, милочка, что такое говно? Так оно по сравнению с моей жизнью — повидло.
Фаина Раневская @fainaranevskay316 марта
Я социальная психопатка. Комсомолка с веслом.
Я провинциальная актриса. Где я только ни служила! Только в городе Вездесранске не служила!.
если это действительно её слова, то баба, конечно, огонь была!
Собсно говоря, большая часть того, что я ей приписывают либо принадлежит не ей, либо вообще никому не принадлежит, а выдумано ведущими её твиттеры/блоги и прочее. Примерна та же ситуация с Твеном и Шоу
-
Обращаю внимание, что на сайте появился раздел iTunes!
нахуя?
С другой стороны, я теперь случайно не скачаю тунца, который мне в хуй не всрался
-
да не в размере дело.
Ага. Главное не размер твоего карандаша, а почерк, да?
Выкладываю новый рассказ, но это уже вроде и не рассказ. 28, блять, вордовских страниц. Это же дохуя, да? Короче, решил разбить на три части. Вот первая.
Я ль на свете всех белее?
Яркий лучик утреннего солнца застенчиво пробился сквозь неплотно задёрнутые шторы спальни госпожи Алисии, дочери лорда-протектора Катберта Лайста и, по совместительству, почетного член-корреспондента Вентийской Академии Неточных Наук. Теплый оранжевый отблеск упал на секретер красного дерева, пробежался по страницам недописанной статьи об этических аспектах ловли гигантских бабочек, поднялся по стене, занятой великолепной мариной “Одинокий парус”, мягко двинулся по шелковому постельному белью грандиозной двуспальной кровати с ножками в форме грифоновых лап и упал на частично обнаженную - высокую, идеальной формы, с маленькой родинкой – левую грудь знатной особы. Солнце неторопливо всходило, и маленький удачливый лучик уже радостно ласкал изящные изгибы ключицы, переходящие в красивую шею, задержался на ямочке подбородка, миновал полуоткрытые полные губы, продвинулся вверх по щеке, тронутой благородной бледностью, и достиг, наконец, роскошных черных ресниц.
Раздался вежливый стук в дверь, голос горничной приветливо провозгласил:
- Госпожа, завтрак прибыл!
Алисия не шелохнулась. Солнечный зайчик обиженно побежал дальше на лоб, а горничная тихонько приоткрыла дверь.
- Госпожа, простите, но вчера вы просили подать завтрак в постель. Госпожа? – голос дрогнул.
Горничная осторожно вкатила в комнату столик с подносом, источающим аппетитные ароматы кофе и свежевыпеченных круассанов, приблизилась к хозяйке, прикоснулась к аристократично-точёному запястью и, побледнев, со всех ног бросилась прочь. Несмотря на тёплое солнечное утро, кожа леди уже остыла и начала наливаться синевой. Дочь лорда-протектора, тридцати двух лет от роду, была мертва.
***
“Холодно. Почему так холодно и жестко? Где я? Черт возьми, есть и более важный вопрос – кто я? И почему так дьявольски болит голова? И желудок? И все тело, если уж на то пошло? И где кошка, которая, судя по вкусу, справила нужду мне в рот?”
Прекрасное утро, плавно переходящее в день, застало Митча отнюдь не в привычной мягкой постели, на которой со временем образовалось углубление, повторяющее форму его тела в идеально подходящей для сна позе.
- Какая, к бесу, кошка? – пробормотал Митч и с трудом разлепил глаза. Это помогло мало – вокруг царил густой полумрак, где-то неподалеку размеренно капала вода. Детектив лежал на холодном влажном полу, частично в луже собственной липкой остывшей слюны. К Митчу потихоньку возвращалась память: да, вчера он слегка перебрал, но это была совсем не та легкая сухость в горле, которой обычно оборачивалась очередная попойка для его организма, омытого океанами выпивки. Напротив, это был король тремора, владыка дегидратации, властелин тошноты, император головной боли, в общем – безраздельный повелитель всех похмелий этого бренного мира.
- Да чтоб я сдох! – простонал Митч, растирая виски.
Удивительно, но на этот чисто риторическое восклицание Митчу ответили. Глубокий резонирующий голос с ноткой самодовольства произнес:
- Уже. Алкогольная интоксикация.
Митч вдруг понял, что это был за навязчивый запах, висевший в воздухе. Сера. Пахло серой. А на потолке метались отблески огня. В душу начали закрадываться подозрения самого паршивого толка.
- Ты кто? – язык еле ворочался полудохлым червем в безводной пустыне рта.
- О, Митчелл, ты же детектив! – в голосе проступила издёвка. – Ты умер и попал сюда. Полагаю, мне не нужно представляться?
В Линтрисе была добрая сотня богов покрупней и помельче, каждый из коих имел собственную уютную преисподнюю, а вот атеистов не существовало вовсе: сложно не верить в существование сверхъестественных сущностей, если они иногда разгуливают посреди смертных, так и норовя вмешаться во всё происходящее. Впрочем, Митч совсем не горел желанием знакомиться с обладателем голоса до того, как в этом возникнет необходимость. А желательно – никогда. Неразумно было бы обидеть существо своим невежеством, и детектив выдавил универсальное:
- Нет-нет, ваше инфернальное величество.
- Митчелл Расселл, также известный как Папа Митч, Прохиндей, Пивной Бочонок, Старый Плут и под многими другими прозваниями, ты справедливо оказался здесь, - голос стал громче и обрел интонации, с которыми судья зачитывает приговор серийному убийце на открытом заседании перед толпой газетчиков. - Митчелл, ты вёл жизнь, полную порока: лгал, сквернословил, крал у богатых и бедных, уклонялся от налогов, шантажировал, промышлял контрабандой, фальшивомонетничеством и подлогами ради грязного золота, которое потом спускал на выпивку.
- Это подлая клевета! Оговор! Навет! – Митча понесло. Он был не в состоянии связно мыслить, но явно оскорбился в лучших чувствах. - Если когда-нибудь я и покупал алкоголь, то только для того, чтобы помочь расследованию. «Злобный Попугай» помогает людям! Защищает невинных граждан нашего любимого города от, - Митч замялся и слегка растерял пыл, - от любых опасностей, которые могут им угрожать. А попугая, между прочим, я кормлю!
- Ложь! – внезапно раздался до боли знакомый пронзительно-протяжный вопль Сильвера. И только потом последовал демонический бас:
- Изыди, мерзкое надоедливое создание! Митчелл, что ты предпочитаешь: глотать расплавленный свинец, вариться в кипящем масле или же мерить шагами собственные внутренности? Думай хорошенько, поскольку заниматься этим ты будешь вечно! – за этими словами последовал адский хохот, который заставил Митча скукожиться, но вдруг он уловил в нём знакомые нотки и…
Митч прежде всего был – ну или по крайней мере считал себя – хладнокровным профессионалом. А в голове каждого профессионала, как известно, существует некий рубильник, который в стрессовых ситуациях заставляет разум и тело работать на пределе.
- Заткнись-ка на секунду, - хладнокровно бросил он демону, - Сильвер, ты здесь?
В этот момент стали в голосе Митча хватило бы на вооружение маленькой армии, а посему, птица отвечала быстро и чётко:
- Так точно!
- Ты тоже помер?
- Никак нет!
- Ларри, сволочь! Быстро зажги свет и принеси чего-нибудь попить! Хватит с меня твоих шуточек! – в крике детектива странным образом смешались ярость и облегчение. Как ни крути, а помирать Митчу совсем не хотелось.
Через несколько минут он уже восстанавливал психологический баланс, сидя в неизменном кресле у неизменного камина в агентстве “Злобный Попугай”. В руках он держал огромную кружку холодного пива. Он попеременно то прихлебывал из неё маленькими глотками, то прикладывал её ко лбу. Ларри делал бутерброды и потешался:
- Ты бы видел свое лицо! Смешно же, а? В конце концов, ты сам утверждал, что можешь выпить бутылку гномского самогона без особых последствий, – Ларри безумно радовался тому, что ему, наконец, удалось хоть ненадолго поколебать ледяное спокойствие партнера. Он чувствовал себя словно человек, который растопил айсберг или сдвинул гору. Митч не обижался – его можно было охарактеризовать по-разному, но прилагательные “эмоциональный” или ”ранимый” в этом списке отсутствовали – но, с другой стороны, пострадал имидж, а имидж – это святое.
- Избавь меня от своего навязчивого присутствия, – голос Митча был чёрств как сердце демона. - И, кстати, дело не в количестве выпивки, а в её качестве. Ты бы на моём месте действительно помер.
- Да ладно тебе. Я просто хотел пошутить и чуть-чуть не рассчитал, - Ларри задумался и добавил. - Вернее, ты опять не рассчитал.
Митч демонстративно сохранял молчание.
- Ну и ладно! Тогда я сам раскрою новое дело и заберу гонорар! – вспылил Ларри, но весь его эмоциональный порыв был остановлен Митчем, который молча покачал головой. Самым неприятным было то, что Митч был прав – в паре действительно работалось намного легче. Они удачно дополняли друг друга, и Ларри вряд ли мог раскрыть действительно стоящее дело в одиночку. Несмотря на то, что это утверждение было справедливо и относительно Митча, Ларри как-то притих и сказал:
- Ладно, ладно… Извини, я действительно перегнул палку.
Митч хмыкнул. Ларри тяжело вздохнул, собрался с мыслями и произнёс:
- О, премного уважаемый светоч чистого разума! Я, полное раскаяния ничтожество пред твоим взором, взываю к высочайшему милосердию и молю о прощении за свое чудовищное злодеяние. Да буду я навеки проклят, если дерзну повторить подобную глупость.
Митч удовлетворённо улыбнулся, кивнул и сделал большой глоток из кружки.
- А вообще, вышло действительно забавно. Так что там за дело?
- Дочь лорда-протектора мертва. Надо идти к зданию Муниципалитета.
- Во дворец? – Митч издал тягостный вздох мученика. - У тебя есть деньги на извозчика? Не думаю, что смогу дойти туда пешком.
***
Извозчик бодро пощёлкивал кнутом, погоняя флегматичную низкорослую лошадку, которая, стоически терпя такое обращение, упорно не прибавляла скорости ни на йоту. В который раз кучер подумал о том, что где-то глубоко внутри, под слоем жёсткой свалявшейся шерсти, его печальная кляча была редкостным мазохистом, и перестал орудовать кнутом. Тем более что через тонкую стенку экипажа доносился очень интересный разговор.
- Пока ты, партнер, прохлаждался в мире делирия – а я говорил, что так и будет, лишь только у тебя появится хоть пара монет…
- Может, откроешь бюро предсказаний? – огрызнулся Митч, настроение которого падало по мере того, как подробности вчерашнего вечера всплывали из глубин похмельного сознания. Он развернул газетку, доставая бутерброд с сыром, впился в него зубами и принялся мрачно жевать.
- Не перебивай. Короче, я проснулся и отправился завтракать в «Булочку-с-Маслицем». Лучший мокко в городе, ты знаешь. Там ещё официантки - эльфийки, симпатичные, в зелёненьких юбочках, - Ларри углубился в описание сервиса, интерьера, кухни и прочих прелестей заведения.
- Ларри, лапидарнее, - не выдержал Митч. Ларри покопался в своём лексическом багаже и не нашел значения этого слова, а потому просто решил продолжить:
- И только принимаюсь я за завтрак, как ко мне подбегает запыхавшийся мальчишка и передает конверт, – помятый конверт без опознавательных знаков был явлен пред мутные очи Митча. В конверте обнаружилась записка. На качественной мелованной бумаге, украшенной вензелями, значилось каллиграфическим почерком:
Уважаемые господа Ларри Гувер и Митчелл Расселл!
К сожалению, я не могу увидеться с вами лично в связи с обстоятельствами, которые вскоре станут вам известны, однако же, смею заверить в своей искренней заинтересованности вашими услугах. Сегодня утром дочь лорда-протектора, Алисия Лайст была найдена мёртвой в собственной постели. К сожалению, у меня есть причины не доверять официальным лицам в этом деле, а посему, я буду признателен, если вы возьмётесь за расследование этого довольно щепетильного дела за скромную плату в 20 золотых монет.
P.S. Несомненно, вы пожелаете обследовать место преступления. Просто представьтесь прислуге.
P.P.S. Надеюсь, задаток в 50 серебряных покроет ваши издержки и убедит в серьезности моих намерений.
Искренне ваш,
Э.Ф.
Митч поперхнулся, увидев сумму залога. Бывали случаи, когда им приходилось рисковать шкурой за такие деньги. С другой стороны, они никогда не начинали работу вот так, с бухты-барахты, ничего не зная ни о заказчике, ни о предстоящем расследовании. Слишком часто случалось так, что вместо обещанных золотых гор, приходилось разгребать кучи гораздо менее приятных веществ, а потом спешно ретироваться из-под неусыпного внимания блюстителей порядка. Сейчас жадность боролась с инстинктом самосохранения. Митч бросил взгляд на напарника. Судя по нездоровому блеску глаз, инстинкт самосохранения Ларри эту битву проиграл.
- Партнёр, - осторожно начал Митч, - мы же не берёмся за работу, предварительно не разобравшись. А ещё мы не лезем в дела, связанные с политикой.
Как и большинство граждан Венты, Митч определял политику как “грязное дело” и презрительно сплёвывал при упоминании имени любого госслужащего. Он ничего не имел против грязи как таковой – за определённую плату партнёры могли взяться за работу, весьма условно находившееся в рамках закона. Дело было в другом: Митч терпеть не мог, когда экскременты называют удобрением, ложь – дипломатией, шпионов – послами, вымогательство – налогами, а свору драчливых полоумных старикашек величают парламентом. И постоянно командуют.
- Митч, он заплатил нам пятьдесят «лапок»[1], - Ларри для убедительности произнёс ещё раз по слогам, - пять-де-сят. А мы еще даже не взялись за расследование. Напомни, сколько мы получили за прошлое дело?
Когда Митч подавленно промолчал, Ларри выудил из кармана мешочек и азартно им позвякал.
- А можем получить двадцать золотых, понимаешь?
- Или закончить на плахе за измену. Политика, – буркнул Митч, как будто это что-то объясняло.
- Митчелл Расселл, ты – отпетый параноик и неисправимый пессимист! Получив деньги, мы сможем надолго отказаться от сомнительных удовольствий: никаких призраков, сбрендивших крестьян с оборотнями и прочего, так любимого тобой веселья.
Ларри, напротив, не видел в политике ничего плохого. Он считал, что скверных людей хватает в любой профессии, а чем ругать правительство и портить себе нервы, надо молча приспосабливаться к окружающим условиям и строить свою собственную жизнь так, словно нет никаких высших сил.
Митч вздохнул, уставился в окошко и принялся набивать трубку. В чём-то Ларри был прав. С похмелья отвратительность низкопробного курева ощущалась особенно резко, а хороший табак стоил дорого. Митч снова вздохнул и, поневоле, начал размышлять о том, куда можно будет потратить свою половину золота.
Копыта лошадки хлюпали по вечно грязной дороге, а за окнами неторопливо разворачивались панорама центрального района Венты, именуемого в официальных документах Жилым, а в простонародье – Клоакой. Волчьей, разумеется.[2] Экипаж лавировал по узким кривым улочками, где крыши домов частенько закрывали небо, а смрад стоял такой, что даже крысы презрительно воротили носы. Наконец, хлюпанье сменилось цокотом – извозчик миновал внутренние ворота и выехал на Южный тракт, метко поименованный Кишкой. Ещё через полчаса, детективы расплатились с извозчиком и высадились у ворот Дворцового Квартала.
Это была жемчужина Южного Района. По сути – город в городе внутри города. Здесь, за десятифутовым забором художественной ковки под усиленной охраной гвардейцев располагался необъятный, утопающий в роскошных садах, фонтанах и статуях Дворец Муниципалитета, а также личные поместья членов Совета. Митч посмотрел на свои поношенные сапоги. Несмотря на то, что он их старательно почистил и отполировал, они смотрелись на мостовой также органично как бродяга на светском рауте. Когда Митч поднял глаза, его встретил полный презрения взгляд высоченного гвардейца, закованного в начищенную до блеска парадную броню с золотой волчьей мордой на грудной пластине.
- Митчелл Расселл и Ларри Гувер, – выдавил из себя растерявшийся Ларри. Он почти ожидал, что его сейчас же возьмут за шкирку и вышвырнут, словно нашкодившего школяра. Вопреки ожиданиям, гвардеец только кивнул и отворил тяжелые ворота ровно настолько, чтобы Ларри удалось в них пролезть. Митчу же пришлось до упора втянуть живот и протискиваться на выдохе. Если бы они не слышали о железной выдержке гвардейцев, то могли бы поклясться, что бронированный привратник уничижительно хмыкнул.
Детективы проскользнули, стараясь быть как можно незаметнее, через дворцовую площадь, не обращая внимания ни на прекраснейший фонтан, ни на ансамбль скульптур, изображавший отцов-основателей Венты в героических позах. Они направились по самой широкой дорожке, справедливо рассудив, что ведет она в самое важное место. Миновав еще пару подозрительно косящихся гвардейцев, детективы оказались перед монументальными мраморными ступенями, ведущими к не менее монументальным дверям из чёрного дерева, украшенным орнаментом слоновой кости. У дверей торчала очередная пара гвардейцев, на сей раз - со скрещенными алебардами. За парапетом повыше ворот стояло несколько арбалетчиков и что-то подсказывало Ларри, что зазубренные наконечники тяжелых болтов были готовы за секунду сделать из детективов пару дикобразов. Очень мёртвых дикобразов. Внезапно Ларри почувствовал себя очень неуютно, и у него появилось непреодолимое желание схорониться в ближайшем кусте роз.
К счастью, из какого-то тёмного угла как чёрт из табакерки выскочил низенький человечек в изумрудной ливрее дома Лайстов, отделанной золотыми галунами, ухватил обоих детективов за рукав, потащил куда-то вбок, шипя:
- Не в сам же дворец, остолопы! Совсем спятили? Тут после убийства леди чёрти-что творится, – лакей бурчал все десять минут, которые понадобились ему, чтобы провести детективов к особняку Лайстов, который более походил на игрушечный замок, протолкать в черный ход, миновать несколько служебных помещений, подняться по лестнице и показать дверь в спальню леди Алисии. Он что-то неразборчиво проворчал на прощанье и испарился.
- А, господа детективы! Приветствую, – в роскошно обставленной комнате сидел не кто иной, как Ореа Ойдо собственной непревзойденной персоной. Выглядел инспектор неважно – волосы взлохмачены, на лбу выступили бисеринки пота. Голос инспектора звучал устало, а сам он уныло изучал взглядом узор на паркетном полу, удостоив «господ детективов» лишь мимолетным сумрачным взглядом.
- И мы вас, инспектор! – Ларри тщетно щегольнул самой обаятельной улыбкой. – А можно взглянуть на тело?
Инспектор вскинул голову и энергично вскочил с кресла. На лице его отразилось мгновенно возникшее желание сжать Ларри в дружеских объятьях, да так чтоб кости захрустели, и дыханье сперло в перекрытой трахее. Он сдержался и снова тяжело сел.
- Ах, да, вы же ничего не знаете, – он подавленно вздохнул. - Меня вызвали в десять часов утра, когда обнаружили тело. Я осмотрел помещение, улик не обнаружил. Коронер зафиксировал факт смерти, но не смог определить её причину без вскрытия, – инспектор достал из кармана батистовый платочек и вытер пот со лба. Взгляд Ларри, несколько заблудившийся в неисчислимых зеркалах и зеркальцах, украшавших комнату, упал на кровать. Смятая постель была пуста.
- И труп увезли на вскрытие? – подсказал младший детектив.
Инспектор продолжил, стиснув зубы, чтобы не разораться. Тугая струя злости фонтаном пробивалась сквозь трещину в плотине самообладания.
- Как же! Шеф сорвал с места, устроил выволочку. Потребовал как можно скорее найти преступника, чтобы лорд-протектор успокоился. Чёрт возьми, да они пальцем ткнули, кого арестовывать! Пришлось брать этого сопливого любовника Алисии, Эльмулейва Финча. Парень, сын одного крупного купца, на десяток лет её моложе. Он явно ни в чем не виноват – не тот человек, да и мотива нет. А мы его кинули в следственный изолятор только потому, что он вчера вечером был у неё, – инспектор сокрушенно покачал головой, - потом вернулись сюда для дальнейшего расследования, а труп исчез. Пропал бесследно. Испарился, – инспектор нервным жестом указал на смятую постель и в сердцах сплюнул. Митч молча протянул ему фляжку с виски, которую прихватил с собой. Удивительно, но Ойдо, который славился своим здоровым образом жизни, на этот раз не отказался и сделал изрядный глоток. Прокашлявшись с непривычки, он отдал флягу.
- Спасибо. Криминалистов я уже отослал, они ничего не нашли. Слуг из этого крыла дворца мы выставили ещё утром, а гвардейцы никого подозрительного не заметили. И уж точно никто не выносил труп, – инспектор тряхнул головой.
- А потом вызвал меня к себе папенька, Катберт Лайст. Наорал на меня за то, что Финча арестовали. Расписал, какой парнишка молодец да как он Алисию любит всем сердцем, да какие мы, видите-ли, идиоты, что его заподозрили, - Ойдо оборвал свои излияния, шумно выдохнул, поднялся и кивнул детективам, прощаясь.
- Пойду освобождать полюбовничка. Труп унёс убийца или сообщник, а Финч никак не мог давать указания из-за решетки, мы об этом позаботились. И за что мне это все?
- Каждому своё, – философски сказал Митч.
Ойдо двинулся к выходу, но остановился в дверях и сказал:
- И не беспокойте лорда. Он все равно вас к себе не пустит: заперся в башне и попеременно то скорбит, то рвёт и мечет. Как бы совсем не спятил, бедняга.
После того как за полицейским закрылась дверь, Ларри вытащил из-за пазухи записку заказчика
- Ага, значит, «никак не мог давать указания из-за решетки». Письмо-то точно от него.
Митч согласно хмыкнул, уселся на освобожденный инспектором стул и принялся набивать трубку.
– Ларри, приступай к осмотру места преступления.
Подгонять напарника не было необходимости, он уже азартно рылся в ящиках секретера, шелестел бумагами, заглядывал под кровать – в общем, совершал все те действия, которые до него уже не раз были выполнены полицией. Митч молча курил и наблюдал за действом.
- Знаешь, а наша покойница, похоже, была помешана на собственной внешности, – хмыкнул Ларри, открыв очередной ящик и узрев нестройный ряд разнокалиберных флаконов, баночек и бутылочек с косметикой. Емкости пестрели завлекательными этикетками: “Чудестный элексир Флипса: упругий жывот, подтянутые ляшки. Результат загарантирован только при саотвествующих тренировках!”, ”Охлаждающая сыворотка фригидии северной: красота застынет навек!”, ”Экстракт коры Железного Дуба: сделает кожу мягкой и шелковистой. Также подходит для выделки шкур”, ”Afomthikbr: rjcvtebrc (iklerqque). SAJFHASFKL! WPOGT!!”и тому подобных.
- Ну, не зря же ее считали первой красавицей города. А ведь ей было уже за тридцать, да? – отозвался Митч.
- Тридцать два. А выглядела на двадцать пять, – перед тем как выйти из агентства, Ларри не преминул проштудировать краткое издание альманаха “Кто есть что в Венте”. - А ещё она курила и скрывала это, - сказал Ларри, вытягивая из дальнего угла нижнего ящичка узкую хрустальную пепельницу, в которой лежало несколько смятых окурков. На каждом из них был след тёмно-зелёной помады.
- Курение убивает, - глубокомысленно изрёк Митч, старательно выдувая серию колечек из дыма.
“Забавно, на какие только ухищрения не пускаются женщины, чтобы помешать времени делать свое дело. Искренне полагают, что прихорашиваются для мужчин, хотя на состояние их кожи, прическу и макияж в лучшем случае обращают внимание только так называемые подружки. И женщины идут на все, чтобы быть красивее, оригинальнее (зеленая помада, например), соблазнительнее этих самых подружек. А кто остаётся в выигрыше? Фармацевты, алхимики, массажисты, парикмахеры и прочие дельцы. Страшно подумать, сколько стоит вот эта вот штука”, – думал Ларри, крутя в руках небольшую баночку из темного аптечного стекла. Ни этикетки, ни клейма производителя на ней не было. На крышке остался кусочек сургучной печати, на которой был изображён значок, напоминающий переплетённые щупальца. Детектив отжал зажимы и откупорил крышку. В нос резко и тошнотворно ударил запах, в котором причудливо смешались месяц нестиранные носки Митча, давно забытый кусочек сыра, свежий навоз, чьи-то подмышки и утреннее дыхание тролля. Над всем этим воспарил воздушный и лёгкий аромат старого козла, пикантно приправленный тухлым яичком. У Ларри перехватило дыхание, а из глаз полились слезы.
Запах легко сокрушил окружавшую Митча завесу из табачного дыма и перегара, и сыщик поспешно взвизгнул:
– Окно, живо!
Ларри метнулся к спасительному окну и резко его распахнул. Прохладный ветерок, колыхнув занавесками, ворвался в комнату, и дышать стало значительно легче. Митч, недолго думая, подбежал к источнику свежего воздуха и стал жадно глотать его. Когда детективы отдышались, Ларри осторожно подобрал выпавшую из рук баночку, плотно закупорил крышкой и внимательно осмотрел. На дне осталось немного некоей коричневой субстанции.
- Ларри, глянь-ка! – позвал Митч.
На карнизе обнаружилось небольшое смазанное коричневое пятно, которое издавало – правда, слабее – тот самый незабываемый запах вещества из баночки. Вероятно, полицейские не заметили этого, поскольку не открывали окно – да и зачем, ведь спальня находилась на высоте добрых пяти ярдов от земли.
- А его, между прочим, можно открыть только изнутри, – Митч постучал по добротной раме.
- Точно, - поддакнул Ларри. Детективы понимающе переглянулись. Чтобы сложить из кусочков целую картинку, прежде всего, нужно найти сами кусочки, и первый шаг в этом направлении был сделан. Митч постучал трубкой о карниз, вытряхивая пепел. Ветер жадно подхватил серые хлопья и унёс их в сторону моря.
Цветы под окном были чуть примяты. Внизу широкими шагами мерил двор гвардеец. Он завернул за угол, вскоре появился снова. Умудрённый опытом детектив еле сдержал детский позыв плюнуть ему на блестящий шлем.
- Я предлагаю сейчас отобедать в «Королевской Охоте», коль скоро у нас водятся деньжата, а потом разделимся. Я пойду к Золону-алхимику, спрошу, что это за гадость такая, – Митч подбросил стеклянную баночку в воздух и ловко поймал, - а ты отправишься навестить этого, как там его… без вины виноватого.
- Эльмулейва Финча, – мрачно подсказал Ларри, которому совершенно не улыбалась перспектива общаться с избалованным сынком богатейшего купца в городе. Как и любой небогатый человек, Ларри почитал всех нуворишей прохиндеями, а их наследников – глупцами и снобами.
- А почему это именно я должен идти к Финчу?
- Во-первых, - Митч начал загибать свои короткие толстые пальцы, - я просто не выговорю его имя, а ты уже запомнил; во-вторых, я нынче несколько непрезентабелен, чего не произошло бы, проснись я в своей постели; в-третьих, записку с заказом передали именно тебе; в-четвертых, вы с ним примерно одного возраста, а молодежь всегда легко находит общий язык, - Митч поглядел на оставшийся оттопыренный мизинец, но больше доводов не придумал, поэтому загнул его молча, подкрепив этот жест значительным взглядом.
Иногда он был просто невыносим в этом своём «Папа знает, Папа пожил». Это отношение к внешнему миру в целом и к Ларри в частности очень раздражало последнего, особенно учитывая то, что чаще всего Митч был прав. Оставалось только обреченно кивнуть.
- Ладно, пойдём, дедуля. Пора уж нам откушать! – съехидничал Ларри.
- Воистину пора, желторотик! – в тон ухмыльнулся Митч.
Сыщики тихонько спустились по ступеням, поплутали по коридорам и, наконец, с облегчением покинули дом.
***
Детективы сидели на террасе одного из самых приличных ресторанов в городе и наслаждались заслуженным обедом, стараясь не замечать косых взглядов нескольких представителей высшего общества, которые сидели за соседним столиком, и, манерно оттопырив мизинцы, ковыряли четырьмя видами вилок нечто, выглядящее не очень съедобным, но наверняка очень дорогое и модное. Ларри же блаженно жевал восхитительную отбивную, прихлебывал красное 1437 года и наблюдал исключительно редкое явление – вместо алкоголя, напарник запивал свою порцию нежной телятины свежевыжатым грейпфрутовым соком.
- Молодцы эти ребята из Университета! – Митч с удовольствием причмокнул. – Скрестить апельсин и помпельмус это гениальная идея!
- Что, печень бережешь? – не смог удержаться от колкости Ларри. – Неужто спохватился на старости лет?
- Ларри, Ларри, ничего-то ты не понимаешь, - с назидательным видом покачал головой Митч. - Вина мы и у себя в районе купим, а вот грейпфрутовый сок – большая редкость! Кроме того, он богат витаминами, минералами, антиоксидантами и облегчает похмельный синдром. Очень рекомендую, – сыщик пополнил стакан из стоящего на столе кувшина.
- Анти… чем? – озадаченно переспросил партнер, но Митч отмахнулся с превосходством великого астронома, не собирающегося разъяснять устройство вселенной сиволапому крестьянину. Ларри вновь задумался о том, как часто Митч употребляет слова, значения которых не знает.
Митч растянулся на шезлонге, подставляя объемистый живот ласковому осеннему солнышку, возможно последнему в этом году. Сытный обед разморил его, хотелось прикрыть глаза и немного вздремнуть. Ларри почесал в затылке и, собравшись с мыслями, начал:
- Слушай, касательно нашего дела. Если убийца, - тут Митч прервал его, подняв палец, и веско проговорил, еле ворочая языком:
- Беспочвенные измышления до добра не доводят. Не забивай голову, просто собирай улики. Вечером всё обсудим.
Ларри ещё немного посидел, а когда снова повернулся к Митчу, тот уже спал, неожиданно тихо посапывая. Ларри справедливо рассудил, что персонал ресторана растолкает партнера, как только тот начнет оглашать улицу своим громогласным храпом, что произойдет минут через пятнадцать. Идти на встречу с Финчем безумно не хотелось, но Ларри предпочитал расправляться с неприятными делами быстрее, не откладывая их в долгий ящик, а Митч это свойство порою подло эксплуатировал.
- Уважаемый, – подозвал он проходившего мимо официанта, - не подскажете случаем, где найти мистера Финча?
- Старшего или младшего? – изломил бровь официант, одетый гораздо лучше своего клиента, а потому несколько самодовольный.
- Младшего.
- Тогда поезжайте в доки, там мистера Финча все знают.
- В доки? – по разумению Ларри все богатые люди жили либо на Юге либо на Востоке. - Вы уверены?
- Конечно, – официант одарил его ледяной улыбкой и вернулся к своей работе. Сыщику не оставалось ничего другого, кроме как нанять экипаж - а здесь он обошелся в три раза дороже, чем в центре - для поездки в порт.
[1] Вента, как любой уважающий себя город, располагает своей собственной валютой. Монеты, если вам повезло, были медными, серебряными и золотыми. На реверсе каждой из них была изображена часть тела волка: на медных – хвост, на серебряных – лапа, а на золотых – профиль волчьей морды. Ну а если не повезло, могла попасться монетка из любого материала и с любым изображением.
[2] Как мы помним, полуостров, на котором находится Вента, формой своей напоминает тело волка или собаки. Вента (“ноздря” в переводе с архаичного) располагается прямо на носу оного. Отсюда – многие шуточки местного населения.
Вторая часть.
Спустя полтора часа, молодой детектив стоял на Вентийской набережной, полной грудью вдыхая холодный солёный воздух. Чайки пронзительно перекликались с яро бранившимися докерами, скрипели снасти, хлопали паруса, на всех известных языках кричали матросы, а фоном этому смешению звуков служил никогда не смолкающий прибой. Совсем рядом надрывался звонкий мальчишеский голос:
- Вентийский Вести! Вентийские Вести! Забастовка троллей в Промышленной Компании ЛаМерка! Гильдия Конезаводчиков объявляет набор сотрудников! Будет ли избран новый Аркмаг? Об этом и многом другом читайте в «Вестнике Венты»! Мистер, не желаете газетку, дёшево?
Ларри вздрогнул и, оглянувшись, увидел маленького щуплого паренька лет двенадцати с объемистой сумкой, набитой газетами.
- Нет, спасибо. А не подскажешь, где можно найти особняк Финча младшего?
Малец по-разбойничьи воззрился на детектива, щербато улыбнулся и протянул худую ладошку. Ларри пошарил в кармане плаща, нащупал пару медяков и вложил их в протянутую ладонь. Монетки неуловимо исчезли, а улыбка стала шире.
- Дык, в Южном районе, знамо дело. Ихние дома все там.
Ларри скрипнул зубами и мысленно сконструировал восьмиэтажное произведение ругательного искусства, которое витиевато перечисляло нескольких особо неуемных демонов, их домашних питомцев и различные любопытные интимные отношения, в которые они вступали с напыщенным официантом, что подсказал ему приехать сюда. Детектив уже открыл было рот, чтобы исторгнуть из себя сей шедевр, но газетчик хитро подмигнул и уточнил:
- Но вам ведь нужен не особняк, а сам мистер Финч, верно? – вновь показалась грязная ладошка, Ларри бросил на неё ещё одну монету.
- Вон там, видите верфи? Самая большая вам и нужна, там мистер Финч всегда в это время работает, - мальчик махнул рукой.
“Точно, верфь! Как я мог забыть!” - подумал сыщик и раздосадовано хлопнул себя по лбу. - ”Фирма “Финч и сын” – крупнейшие судостроители Венты. А младший там, наверное, важную шишку из себя корчит, штаны протирает да указания дает!” - Ларри всегда раздражали те начальники, которые ничего не понимая в деле, стояли над душой и давали наставления с авторитетным видом. Он сплюнул и зашагал в указанном направлении.
Минут через десять Ларри оказался на верфи. Строительство нового корабля шло полным ходом – раздавался стук молотков и визжание пил, сновали вспотевшие рабочие, везде громоздились кучи досок, бочки со смолой, бухты канатов. Детектив растерянно стоял в этом бурлящем людском муравейнике, слабо соображая, что делать дальше. К счастью, рядом как раз проходил раздетый по пояс молодой работяга, утирающий грязной тряпицей струившийся со лба пот. За голенище его сапога был заткнут небольшой топор.
- Эй, дружище! – напустив на себя грубоватый вид, крикнул сыщик. - Подскажи, где найти Финча младшего?
Приятное, открытое лицо рабочего растянулось в дружелюбной улыбке, голубые глаза прищурились.
- К вашим услугам.
Ларри потешно похлопал глазами, сглотнул, не зная, что сказать. Молодой человек заметил его растерянность и, пожалуй, получил от нее удовольствие.
- А вы – мистер Гувер? Ничего, людям свойственно ошибаться. Вы, небось, ожидали увидеть надушенного франта в цилиндре, который только и знает, как тратить заработанные папашей деньги?
- Нет, ну что вы, - Ларри замялся, запоздало ощущая, как щеки предательски краснеют, ибо кораблестроитель слово в слово озвучил его мысли. Возможно, и мысли многих людей до него. Эльмулейв размашисто хлопнул Ларри по плечу, выбив из плаща облачко пыли.
- Плохо врёте, мистер! Но я полагаю, вы не поздороваться пришли. Пойдемте в офис, поговорим.
Молодой человек взял Ларри под локоть и повёл, вернее, почти потащил его в сторону располагавшегося рядом небольшого здания. Постепенно, смущение уступило место подозрению – для человека, только что побывавшего в тюрьме по обвинению в убийстве собственной возлюбленной, Финч выглядел слишком жизнерадостно. Однако когда за Финчем затворилась дверь небольшого офиса, большую часть которого занимал заваленный чертежами стол, он позволил себе роскошь расслабиться. К вящему удивлению детектива, Эльмулейв устало плюхнулся в кресло, словно вся его энергичность закончилась на пороге офиса.
- Фу-ух, - выдохнул он, - наконец-то можно немного отдохнуть. Скажите, мистер Гувер, вы нашли ублюдка, который убил Алисию?
-Э, к сожалению нет, мистер Финч. Дело в том, что мы не уверены, - сыщик замялся, – вообще ни в чем не уверены. Собственно даже в том, что она мертва. Трупа нет, а незаметно утащить тело взрослой девушки из охраняемого особняка весьма проблематично. Могу я задать несколько вопросов?
Эльмулейв, кажется, воспрянул духом.
- Конечно. Я в вашем распоряжении на, - он достал из кармана часы и быстро на них взглянул, - примерно полчаса. Работа не ждет, знаете ли. А еще хорошо помогает отвлечься от всего этого. И, пожалуйста, называйте меня просто Эльмулейв. Ненавижу я эти формальности.
Ларри подумал, что «просто Эльмулейв» звучит как оксюморон, но вслух говорить об этом не стал. Мистер Финч производил очень хорошее впечатление, держался уверенно. Было видно, что это волевой человек, который привык действовать, в отличие от прочих представителей золотой молодёжи. Возможно, именно этим он и привлек внимание Алисии Лайст. Ларри собрался с мыслями, еще раз помянув Митча недобрым словом. Детектив очень смутно представлял, о чём расспрашивать кораблестроителя.
- Эльмулейв, а как ваш отец относится к вашей личной жизни?
- Мой отец очень гордый человек. Лично ему импонирует моя связь с дочерью лорда-протектора, но он всегда оглядывается на общество.
- Его не устраивает разница в возрасте?
- И это тоже, - Финч поморщился, словно ему наступили на больную мозоль, - но в основном он считает, что людям нашего происхождения – а мы из ремесленников – не следует водить близких знакомств с аристократией. Нас никогда не примут в высшее общество и не важно, насколько мы богаты. Здесь нужна родословная. Опять же, недовольство аристократов чревато разорением. Им ведь вполне по силам повлиять на решения совета, задушить нас налогами и так далее.
Ларри размышлял. Мог ли Финч-старший убить Алисию, обеспечив таким образом спокойствие в высшем обществе. А сын? Сын переживёт, время лечит. Версия трещала по швам – мотивы были не очевидны, да и схема выглядела слишком сложной. Да и куда девался труп? А что же Лайсты?
- А что же Лайсты? - Ларри только сейчас осознал, что последний вопрос он произнес вслух.
- О, моя, как вы изволили выразиться “личная жизнь” вызвала бурление, - Эльмулейв замялся, подбирая приличное слово, - сливок общества. Лайсты ведут родословную от Свартабранда, одного из отцов-основателей. А по законам Венты дворянка, вышедшая замуж за простолюдина, теряет свой статус. Это стало бы позором семейства.
- Простите за откровенность, но не мог ли отец, - Ларри с присущим обычно Митчу цинизмом держал под подозрением всех, но в отличие от него, язык за зубами держать не умел.
- Совершенно невозможно! – с жаром прервал его Финч. - Мой отец кристально честный человек, а если вы имеете в виду Лайста, то он в своей дочери души не чаял. Он даже пытался изыскать пути присвоить мне дворянский титул, но подобный прецедент многим показался бы опасным. Медоточивое аристократическое общество становится похожим на пчелиный улей, лишь намекни на ущемление их уникальности. Жала, яд, назойливое гудение. Лично я думаю, что это кто-то из них. Клан Лайстов велик.
Это звучало убедительно. Одним убийством решить две проблемы: уничтожить нарождающийся прецедент и подвести Финча под монастырь. Удобно. У Ларри от напряженных раздумий начала болеть голова. Он попытался вспомнить всё, что знал о сложном иерархическом устройстве вентийского общества. Выходило, что смерть Алисии была выгодна всем – старая аристократия не желала обесценивания титулов, ремесленники не желали ссориться с власть предержащими.
- Эльмулейв, расскажите что-нибудь о самой Алисии, - Ларри даже не представлял, что хотел услышать, просто этот вопрос казался уместным.
- Лисса, Лисса, - Финч вздохнул. - Знаете, я вряд ли могу быть объективным в этом вопросе. Она была добра, обходительна, получила хорошее гуманитарное образование, особенно увлекалась этикой и эстетикой. Алисия много сил посвящала благотворительности, участвовала в некоммерческих организациях, писала статейки для околонаучных журналов. Впрочем, вы можете об этом прочесть в любом выпуске “Кто есть что”.
- У неё были враги?
- Враги – я бы не сказал. Завистников и оппонентов хватало, как и у любой публичной персоны.
- А может, он знала какой-то очень важный секрет? – совсем уж отчаялся сыщик. Почему Митч, гораздо лучше разбирающийся в политике, не пришёл сюда сам? Сидит сейчас со старым чёртом Золоном и вино трескает. Финч тем временем пожал плечами.
- Мы не так часто виделись, чтобы говорить о придворных интригах. Насколько я знаю, самым важным секретом было имя её косметического консультанта, - молодой человека, похоже, зацепило. - На самом деле, я тысячу раз говорил ей, что внешность имеет очень малое значение, что я люблю её не за гладкие щёчки. Она не слушала, очень переживала из-за нашей разницы в возрасте. Экспериментировала со всякими средствами, пытаясь сохранить свежесть и красоту. Говорила, что через двадцать лет я буду в расцвете сил, а она превратится в старуху. А теперь она умерла, - голос Финча дрогнул, но он вскоре взял себя в руки, - или пропала.
- Инспектор упоминал, что вы были у неё вчера вечером. Каково было её настроение? Говорила ли она что-то важное?
- Да, нормальное, кажется, настроение. Я бы даже сказал, лучше обычного, - Эльмулейв пожал плечами. - Мы разговаривали на разные темы. В основном о живописи. Ничего важного не припомню, простите.
- И последний вопрос, - сказал Ларри уже из чистого любопытства, - а вы знали, что Алисия курит?
- Что вы! Никотин ведь сушит кожу. Вот ее подруга Лиза, та дымит как печка, - Финч неодобрительно нахмурился. - Вчера она как раз заходила передо мной - я почувствовал запах табака, когда пришёл. Алисия сказала, что заходила Лиза. Можете поговорить с ней, она тоже интересуется живописью и сейчас наверняка малюет очередную картину со Старым Робом, но лично я ее терпеть не могу.
- Отчего же?
- Лиза всегда немного терялась на фоне Алисии, и это её, кажется, всё время злило. Прямо соперничество какое-то, - Финч передернул плечами. - У Лизы светлые волосы, острый нос и родинка слева над губой.
- Спасибо, Эльмулейв, вы очень помогли нам. Мы будем держать вас в курсе.
Ларри пожал крепкую руку Финча, который ещё раз попросил найти убийцу или саму Алисию, если она жива. Ларри заверил его, что они всенепременно сделают это.
***
Девушка, подходящая по описанию, сидела за треножным мольбертом и мечтательно водила кисточкой по холсту, изредка поглядывая на величественный корабль. Ларри заприметил её ещё издалека, узнав по одежде, что она явно из высших слоёв общества - обычно художники не работали в белоснежных шёлковых блузках.
Ларри подошёл вплотную, увидел тёмную родинку над губой девушки и, уверяясь, что это та, кого он искал, попытался привлечь её внимание:
- Добрый день, мисс Лиза. Прекрасная картина, - похвалил её Ларри, наблюдая тёмно-коричневую мазню на холсте, которая скорее была изображением растаявшей шоколадки в грязной луже, чем древнего галеона на величественных волнах.
- Вы так считаете? – наивно вскинула брови девушка.
Ларри самым серьёзным кивком головы подтвердил сказанное и представился:
- Ларри Гувер, частный детектив, - он достал своё самодельное удостоверение и помахал им у самого носа Лизы. - Я по поводу вашей подруги, Алисии.
- О, боже, - резко побледнела Лиза.
- Не волнуйтесь, мисс Лиза, - Ларри уже давно привык к таким реакциям. - Сегодня утром она была найдена мёртвой, но потом её тело пропало, так что это дело выглядит довольно странно. А вы вчера были у неё в гостях – она об этом говорила своему другу, мистеру Финчу. Вот мы и решили, что вы можете пролить свет на ситуацию.
Лиза дрожащими руками потянулась к роскошному портсигару, который лежал рядом с палитрой, и извлекла сигарету. Ларри галантно достал спички и предложил ей огонь. Она с благодарностью приняла. Ларри обратил внимание на сигареты – тонкие, с позолоченной полосой у фильтра. Марка была узнаваемой и очень дорогой – Ларри никогда даже не пробовал таких. Он вспомнил окурки в пепельнице у Алисии – толстые, из дешёвой бумаги и, конечно, безо всяких новомодных фильтров. Он понял, что Финч ошибся, а Алисия по какой-то причине скрывала визитёра. Лиза глубоко затянулась.
- Вы знаете, я думаю, что Эльмулейв что-то перепутал. Вчера меня там не было.
***
Солнце скрылось за набежавшими тучами, резкий порыв холодного ветра заставил Ларри плотнее запахнуть плащ. Осень вступала в свои права. Совсем скоро придется повязывать шарф и поддевать теплую жилетку. Детектив злобно воззрился на небо и пригрозил ему кулаком. Только дождя ему сегодня не хватало. Мысль материальна, утверждают некоторые философы Западного района, и в этом с ними соглашаются даже маги с Бло-оха, которые в принципе соглашаются с чем-то только в исключительных случаях. Первые холодные капли не заставили себя ждать, злонамеренно превращаясь в непрерывные струи. Ларри в очередной раз дал себе зарок купить зонт и тут услышал нестройное пение, доносящееся из «Кружки Бива» - его любимого кабака. Старая баллада, посвященная битве при Рилии, которая положила конец Эльмурийскому вторжению. Еще живы были ветераны, помнившие, как армия Альянса сошлась в кровопролитном бою с неудержимыми чернокожими воинами.
Зари кровавой свет играет на доспехах,
И гордо реют стяги отборнейших полков.
Жестокая им вскоре предстоит потеха,
И многие останутся кормить собой волков.
Вот боевые кони нервно бьют копытом,
Позвякивая сбруей и серебром стремён
Минута тишины пред неминучей битвой
И каждый воин грустно мыслит о своём.
Ларри, следуя песне, грустно помыслил о своём, пересчитал деньги в кармане и толкнул потрепанную дверь кабака. Перспектива выпить кружечку-другую пива казалась прямо-таки живительной. В лицо пахнул затхлый воздух, насыщенный парами алкоголя, табачным дымом и каким-то едким запахом, природу которого Ларри выяснять не хотел. Самое главное – воздух был замечательно теплым. Сыщик оглядел тускло освещенный тесный зал, отметил небольшую компанию поющих мужиков разбойного вида и угрюмую фигуру в капюшоне в углу. Непритязательная обстановка была практически стандартом в питейных заведениях подобного пошиба, а в роли отличительной черты кабака выступал сам бармен, колоритный и по-своему уникальный.
- Аргх, Ларрхи Гуверх, собственной перхсоной! – утробным голосом прорычал-пробулькал огромный зелёный тролль, возвышавшийся над стойкой как Дворец Муниципалитета над Южным районом. Это и был Бив. Его отличали непропорционально длинные мускулистые руки, усеянные бородавками, огненно-рыжая густая шевелюра и длинный кривой клык, из-за которого он и получил своё прозвище. От второго клыка остался только неровный обломок. Ларри поморщился – рычание тролля походило не то на скрежетание древнего ржавого механизма, не то на перекатывание острых камней в большой стальной бочке. Митч говаривал, что в нём слышалась первозданная природная мощь, но Ларри склонен был просто затыкать уши.
- Привет, Бив! Налей кружечку «Хобгоблина», - бросил он бармену. Тот почему-то всегда очень обижался, когда его настоящее имя выговаривали неправильно, а безошибочно воспроизвести это нагромождение клокочущих хрюков и бульков было под силу только урождённому троллю. Выбирая меньшее из двух зол, Бив предпочитал откликаться на прозвище.
- Дхержи, дхружище, - тролль пододвинул усевшемуся за стойку детективу огромную (других здесь не держали) двухпинтовую глиняную кружку, увенчанную шапкой белоснежной пены. Ларри сделал большой глоток, довольно крякнул – тёмное густое пиво оказалось нисколько не разбавленным – и поинтересовался:
- О чем нынче народ болтает?
- Кили Уродца прихлопнули вчера в Алом проулке. Нарвался на каких-то хмырей приезжих.
- Бедняги.
Кили, калека с рождения, был одним из самых умелых фальшивомонетчиков города, да еще и гномом. Гномья криминальная диаспора всегда трепетно защищала своих членов, что не мешало им, впрочем, грызться между собой как бешеным псам.
- Ага. Теперь их кишки по всей Клоаке собирают. А еще, говорят, Головотяпцы взяли контракт на инспектора Ойдо. А я вот принимаю ставки – удастся или нет.
- Опять? - поднял брови Ларри. - А он знает?
- А как же! Сам приходил пару золотых поставить, но я не принял – заинтересованная сторона как-никак, - тролль засмеялся. Теперь бочка с камнями покатилась, кувыркаясь, с очень высокой горы. Когда она, к облегчению Ларри, развалилась у подножия, детектив спросил:
- А про убийство леди Алисии ничего не слыхать?
- Кого? - тряхнул косматой головой тролль. - А, девки-то этой смазливой? Нашим до этого дела нет. Вон, разве что Дигмара все горюет. Как с утра новость по городу разнеслась, она всё и пьёт, - тролль чудовищной лапой указал на одинокую фигуру, скрючившуюся над кувшином в самом тёмном углу.
- И кто это?
- Дык ведьма! – бармен фыркнул. - Живёт тут неподалеку. Говорит, эта леди, как бишь её, была лучшей покупательницей. А я мыслю – единственной, - тролль опять заржал.
Ларри заказал ещё вина для ведьмы, расплатился, взял кружку и поданный троллем кувшин, пересек небольшой зал и осторожно присел на ветхий стул напротив ведьмы. Зрелище она представляла жалкое – дородная баба немолодых лет со спутанными чёрными волосами рисовала дешёвым вином на столешнице только ей понятные символы, поминутно шмыгала носом и утирала пьяные слёзы. Лицо было плохо видно – его скрывала тень капюшона.
- Дигмара, можно с тобой побеседовать? - обратился к ней Ларри, ставя напротив её полный кувшин довольно неплохого вина.
- От чего бы и нет, за спрос денег не берут.
- Почему ты так убиваешься? – мягко начал Ларри.
- Почему? Я тебе расскажу! Всем рассказываю, и тебе расскажу, - она громко икнула. - Благодетельница-то моя, госпожа Лайст, помёрла, вот я и печалуюсь.
- Я так понимаю, она к тебе захаживала? – осторожно поинтересовался детектив, но Дигмару, похоже, понесло.
- Захаживала? Да на ней весь мой бизенез, - старательно выговорила сложное слово ведьма, - держался! Мазечки, притирочки, компрессики да настоечки через слуг своих покупала. Такие деньжищи платила, каких я в жизни не видывала. Уж думала - заживу по-барски, сынка в университет устрою, любит он, вишь, книжки читать. А она возьми да и окочурься, даром что молодая.
- А какого рода зелья? – Ларри уже знал ответ, но решил удостовериться. Теперь стало понятно, почему Алисия предпочитала держать поставщика своих косметических средств в секрете. Он предложил ведьме сигарету и закурил сам.
- Говорила не сказывать никому, да чего уж теперича. Всё средства молодильные заказывала из компонентов заморских, дорогущих. И толк знала в снадобьях – никак не провести её было, дешёвки всякой намешавши.
- Ясно.
- Да чего тебе ясно-то? – пьяно махнула рукой уязвленная ведьма. - Ну куда, парень, я теперь дену полфунта вампирьего праха? А яйцо василиска? А травы из эльфийских лесов? А знаешь, во сколько оно все мне обошлось? Сколько сил я положила, это всё добывая! Вот взять, к примеру, - Дигмара удостоверилась, что бармен смотрит в другую сторону, и понизила голос, - слизь тролля. Из нее я хоть мази лечебной сварю, а вот остальное разве что выкинуть теперь.
Ларри не хотел даже думать, на какие ухищрения пришлось пойти колдунье, чтобы уговорить Бива поделиться слизью, и вместо этого спросил из научного интереса:
- А что, магию нельзя было использовать? Вы же колдунья, в некотором роде…
- Парень, - она попыталась эффектно хлопнуть по столу, но рука ее угодила в винную лужу, - ведьмовство – это одна десятая настоящего волшебства и две десятых внушения. Все остальное – шарлатанство, понимаешь? Колдую конечно, но только чтобы действие трав усилить, чтоб зелья чуть лучше алхимических выходили…
Ведьма перевела дух и вдруг горячо зашептала, будто выдавала невесть какую тайну, обдавая при этом Ларри винными парами:
- Тут ведь у-ни-вер-си-тет рядом, много знаний научных, вот магия и работает плохо. Это эльфы с друидами в своих лесах чудеса творят, да на Бло-охе маги вечно что-то затевают. А я тут что? Мухлюю вот помаленьку да травки смешиваю.
- А вы не знаете, может Алисия как-то странно вела себя в последние дни? – без особой надежды снова перевёл тему сыщик.
- Нет, мы не общались с ней на личные темы. К тому же – она давно не заходила, а сегодня я узнала, что она мертва.
Сыщик допил «Хобгоблина» и потушил сигарету в пепельнице. Разговор не клеился, ничего путного узнать не получилось. Он уже собрался распрощаться с горемычной ведьмой и отправиться домой, как тут она тоже опустила окурок в пепельницу. Ларри бросил взгляд и увидел насыщенно-зелёный след помады на кончике фильтра и передумал уходить. Он наклонился как можно ближе к ведьме и тихим, немного угрожающим голосом сказал:
- Дигмара, у меня есть все основания полагать, что ты вчера была у Алисии. Если не признаешь этого, то рискуешь повлечь на себя серьёзные подозрения в совершении убийства. Помада у тебя уж больно специфическая...
Дигмара с испугом отодвинулась назад, в полумраке на секунду открылось её лицо с большим горбатым носом. Макияж её даже в темноте казался чересчур ярким.
- Ну, хорошо, хорошо. Ишь, умный какой. Была я у неё вчера, и разговор у нас был неприятный. А молчала по привычке, не любила леди, когда болтают и мне молчать приказывала. А вчера сказала, мол, «спасибо вам, тётушка, за труды, больше покупать ничего не буду, только последний заказ заберу, как сделаете». Ну и сказала, что ей новое чудодейственное средство посоветовали, проверенное. Пообещала деньги, значится, за последний заказ и померла. А я осталась у разбитого корыта с кучей редких компонентов, которые даже продать некому.
- Очень интересно. Спасибо за информацию, - Ларри задумчиво почесал подбородок. О чем еще спросить ведьму он не знал, а посему попрощался, махнул рукой Биву и вышел в холодный дождь. Нужно было добраться до офиса, а все извозчики, как назло, словно в воду канули. Ларри натянул шляпу поглубже и угрюмо зашагал в сторону центра.
***
Когда порядком уставший и вымокший Ларри зашёл в офис, в ноздри ему ударил непередаваемый запах химических реактивов, исходивший, похоже, от рубашки напарника, которая лежала у двери в тазике с мыльной водой. Вода была подозрительно фиолетового цвета и потихоньку побулькивала, словно там проходила химическая реакция. В гостиной стояла бы гробовая тишина, если бы переливчато-музыкальный храп Митча не шевелил шторы и не дребезжал стеклами. Ларри подошел к обнаженному по пояс источнику звука, который развалился в кресле, и потряс его за плечо. Партнер не шелохнулся.
- Не вариант, - пронзительно донеслось с потолочной балки.
- Что, дедуля опять перебрал? – риторически осведомился Ларри, ожидавший именно этого. «Однако же, напарник совсем что-то в разнос пошёл. Меня заставил по всему городу подмётки стаптывать, а сам нахрючился до свинского состояния», - воспылал он праведным гневом. Вслух произнес лишь веское:
- Ух, подлец! – и изготовился уже было спихнуть партнера с кресла. Такое неуважение к чести и достоинству Митча, похоже, совсем не порадовало попугая. Сварливым голосом тот вопросил:
- А сам-то? Чую алкоголь, чую!
Ларри подивился, как попугай мог что-либо унюхать с такого расстояния в комнате, пропитанной химией. Птица явно блефовала, но гнев как-то сам собой схлынул. В конце концов, идеальных людей не бывает, а к чужим недостаткам нужно относиться снисходительно.
- Не твое дело. Лучше скажи, что произошло.
- А я почем знаю? Шеф явился усталый, злой как пес и настолько же вонючий, замочил рубашку, уселся в кресло и вырубился даже трубку не набив.
Ларри всегда коробило, что Сильвер называл шефом только Митча. С другой стороны, попугая партнёр завёл ещё до знакомства с Ларри. Делать было нечего, детектив пожал плечами и вынес тазик на улицу, поставив его под козырьком парадного входа. Центр Венты, конечно, не был сосредоточением добропорядочности, но здравый смысл подсказывал, что на источающую амбре рубашку никто все-таки не позарится.
Ларри наскоро поужинал ветчиной и собрался уже было подняться наверх в спальню, но остановился на первой ступеньке лестницы. Митч, конечно, иногда был просто невыносим, но за время их совместной работы Ларри проникся к нему профессиональным уважением. Они уже успели стать друзьями. Молодому детективу стало неловко за недавние злобные мысли. Он вздохнул, вернулся в гостиную и заботливо укрыл старшего товарища пледом. Сквозняки – штука коварная, особенно для людей в возрасте. Попугай издал что-то похожее на одобрительное хмыканье и принялся чистить перья. Ларри же, наконец, добрался до кровати, разделся и залез под пуховое одеяло. Ноги гудели от усталости, голова налилась свинцом, но сон всё не шёл. Калькуляция овечек, прыгающих через забор, не помогала, и сыщик сконцентрировался на шуршании дождя по крыше, старательно вычленяя его из храпа, проникающего даже сюда. «Вот получим деньги, я тут все стены пробкой обколочу. Тихо будет…», с этой мыслью Ларри отправился в царство Импианы, богини сна, и снились ему тролльи болота и прыгающая по кочкам ведьма с огромной клизмой.
***
Утром Ларри, пошатываясь, спустился по ступенькам, все еще пытаясь отогнать видение хохочущей ведьмы. Запах в гостиной сменился – аппетитно повеяло жареным луком. Из кухни слышалось скворчание, на фоне которого звучало крайне немузыкальное насвистывание. Дедуктивных способностей Ларри хватило на то, чтобы установить два факта: Митч готовил фирменную яичницу, и у него было прекрасное настроение. Редкое явление, между прочим. Обычно Митч вставал гораздо позже партнёра и сподоблялся лишь на кофе, да и то после долгих уговоров.
- Давай, умывайся. Почти готово, - бросил напарнику старший детектив, облаченный в полосатый халат и потому смотревшийся вдвойне радушно со сковородкой в руках.
Настроение Ларри заметно улучшилось, когда перед ним с грохотом опустилась огромная сковорода, наполненная восхитительной глазуньей из шести яиц, покоящейся на перине из лука, сладкого перца, помидоров и ветчины. Ларри вдохнул поднимающийся аромат и подумал, что ради такого завтрака можно запросто продать дьяволу душу. Не свою, конечно.
Ели они из одной сковородки, ибо Митч свято верил в принцип «меньше испачкаешь – меньше помоешь», и запивали завтрак ароматным кофе со сливками. Кофе был гордостью старшего детектива: свежемолотый, с добавлением пряностей, состав которых Ларри все никак не мог запомнить. Однажды он попробовал сварить такой же под пристальным руководством Митча, и, хотя тот клялся, что не утаил ни единого ингредиента, напиток всё равно получился немного не тот. «Это всё моя положительная энергетика», – говаривал старый прохиндей, бывший во всех прочих вопросах прожжённым скептиком и рационалистом. Ларри не поверил, но смирился с превосходством напарника в этом вопросе.
- Ну, как сходил вчера? – спросил Митч, макая кусочек хлеба в янтарный желток.
Ларри вкратце пересказал ему свои приключения. К его удивлению, напарник важно кивнул и промолвил:
- Что ж, картина немного проясняется.
- Да что ты! И кто же убийца? – съязвил Ларри. Митч, давно свыкшийся с ершистостью партнера, невозмутимо добавил в кофе четверть ложечки сахара, отхлебнул и зажмурился от удовольствия, совсем как сытый полосатый кот.
- Возможно, непосредственного убийцы нет.
- То есть? Какого-такого «непосредственного»?
- Ну, то есть её точно никто не бил по голове, не душил подушкой, не резал ножом.
- Это ещё коронер вчера установил, прости за каламбур, что причину смерти не установить, - с интересом прищурился Ларри.
- Рассказываю, - Митч не удержался от драматической паузы. - Вчера я зашел к Золону, и старый хрыч заставил меня помогать делать анализ той мерзости, что мы нашли в спальне леди. Доложу тебе, устал я как собака и надышался такого смрада, по сравнению с которым твои, приятель, подмышки покажутся кустом жасмина. Рубашку испачкал… А где она, кстати?
- Я выставил тазик на улицу. Содержимое грозилось разъесть и таз, и подвал под ним, - Ларри деланно передёрнулся. Митч одобрительно кивнул.
- Так вот, наш дражайший алхимик после всех мытарств сказал, что та мазь – что-то типа консерванта, используемого для бальзамирования трупов.
Ларри вспомнил хитрую рожу Золона и подумал, что чертяка все это понял, как только понюхал вещество. Наверняка он просто решил расквитаться за приснопамятную эктоплазму. Митч же тем временем продолжил:
- Я зашел в городской морг, пообщался со спецами. Крепкие ребята, кстати, при виде – точней, запахе – моей рубахи даже не поморщились. Они сказали, что подобные средства давно не применяют в силу их токсичности.
- То есть, оно могло служить причиной смерти? – ухватился Ларри за очевидную мысль, а потом обнаружилась мысль не менее очевидная. - И ты думаешь, что она сама отравилась этой штукой, не подозревая о ее ядовитости? Но кто в здравом уме будет мазаться такой мерзостью?
- Твой рассказ показывает, что здравым умом Алисия не отличалась, если речь заходила о красоте. Подумать только – слизь тролля! – Митч всмотрелся в блестящую поверхность кофейника и заметил седой волос в своих бакенбардах. Он подцепил его ногтями и, поморщившись, выдернул, после чего веско произнес:
- Красота требует жертв.
- Выходит – несчастный случай?
- Выходит, - кивнул Митч.
Они немного посидели молча. Митч набивал трубку, а Ларри припоминал вчерашний разговор с ведьмой. Казалось, была какая-то важная деталь, несколько слов, которые он упустил. Ларри погрузился в воспоминания, реконструируя разговор. Вот он несёт ведьме кувшин, она что-то болтает, потом Ларри грозит арестом за сокрытие важных для следствия сведений, вот она испугалась и начинает говорить.
- Стой, Митч. Когда Алисия отказывалась от услуг ведьмы, то сказала, что ей новое чудодейственное средство посоветовали.
- Ага, - Митч запыхтел трубкой. - Не своим умом дошла значит, а посоветовали? Чёрт бы побрал эти безличные предложения! Ищи теперь этого советчика...
- Но мы же, наверное, можем выяснить, откуда взялось это снадобье. Довольно изощрённое, надо признать, орудие убийства.
Митч самодовольно ухмыльнулся и погладил пузо:
- Я еще вчера навёл справки. На всякий случай. Снадобьем этим пользуются сейчас только владельцы слуг-зомби, дабы предохранить их от разложения. А контора, предлагающая их услуги, у нас в городе одна – «Вечный Зов». Северный район, Солнечный переулок, строение 47.
-
28?
считай 56 книжных. Не маленький такой рассказик
-
Выкладываю новый рассказ, но это уже вроде и не рассказ. 28, блять, вордовских страниц. Это же дохуя, да? Короче, решил разбить на три части. Вот первая.
Я ль на свете всех белее?
Яркий лучик утреннего солнца застенчиво пробился сквозь неплотно задёрнутые шторы спальни госпожи Алисии, дочери лорда-протектора Катберта Лайста и, по совместительству, почетного член-корреспондента Вентийской Академии Неточных Наук. Теплый оранжевый отблеск упал на секретер красного дерева, пробежался по страницам недописанной статьи об этических аспектах ловли гигантских бабочек, поднялся по стене, занятой великолепной мариной “Одинокий парус”, мягко двинулся по шелковому постельному белью грандиозной двуспальной кровати с ножками в форме грифоновых лап и упал на частично обнаженную - высокую, идеальной формы, с маленькой родинкой – левую грудь знатной особы. Солнце неторопливо всходило, и маленький удачливый лучик уже радостно ласкал изящные изгибы ключицы, переходящие в красивую шею, задержался на ямочке подбородка, миновал полуоткрытые полные губы, продвинулся вверх по щеке, тронутой благородной бледностью, и достиг, наконец, роскошных черных ресниц.
Раздался вежливый стук в дверь, голос горничной приветливо провозгласил:
- Госпожа, завтрак прибыл!
Алисия не шелохнулась. Солнечный зайчик обиженно побежал дальше на лоб, а горничная тихонько приоткрыла дверь.
- Госпожа, простите, но вчера вы просили подать завтрак в постель. Госпожа? – голос дрогнул.
Горничная осторожно вкатила в комнату столик с подносом, источающим аппетитные ароматы кофе и свежевыпеченных круассанов, приблизилась к хозяйке, прикоснулась к аристократично-точёному запястью и, побледнев, со всех ног бросилась прочь. Несмотря на тёплое солнечное утро, кожа леди уже остыла и начала наливаться синевой. Дочь лорда-протектора, тридцати двух лет от роду, была мертва.
***
“Холодно. Почему так холодно и жестко? Где я? Черт возьми, есть и более важный вопрос – кто я? И почему так дьявольски болит голова? И желудок? И все тело, если уж на то пошло? И где кошка, которая, судя по вкусу, справила нужду мне в рот?”
Прекрасное утро, плавно переходящее в день, застало Митча отнюдь не в привычной мягкой постели, на которой со временем образовалось углубление, повторяющее форму его тела в идеально подходящей для сна позе.
- Какая, к бесу, кошка? – пробормотал Митч и с трудом разлепил глаза. Это помогло мало – вокруг царил густой полумрак, где-то неподалеку размеренно капала вода. Детектив лежал на холодном влажном полу, частично в луже собственной липкой остывшей слюны. К Митчу потихоньку возвращалась память: да, вчера он слегка перебрал, но это была совсем не та легкая сухость в горле, которой обычно оборачивалась очередная попойка для его организма, омытого океанами выпивки. Напротив, это был король тремора, владыка дегидратации, властелин тошноты, император головной боли, в общем – безраздельный повелитель всех похмелий этого бренного мира.
- Да чтоб я сдох! – простонал Митч, растирая виски.
Удивительно, но на этот чисто риторическое восклицание Митчу ответили. Глубокий резонирующий голос с ноткой самодовольства произнес:
- Уже. Алкогольная интоксикация.
Митч вдруг понял, что это был за навязчивый запах, висевший в воздухе. Сера. Пахло серой. А на потолке метались отблески огня. В душу начали закрадываться подозрения самого паршивого толка.
- Ты кто? – язык еле ворочался полудохлым червем в безводной пустыне рта.
- О, Митчелл, ты же детектив! – в голосе проступила издёвка. – Ты умер и попал сюда. Полагаю, мне не нужно представляться?
В Линтрисе была добрая сотня богов покрупней и помельче, каждый из коих имел собственную уютную преисподнюю, а вот атеистов не существовало вовсе: сложно не верить в существование сверхъестественных сущностей, если они иногда разгуливают посреди смертных, так и норовя вмешаться во всё происходящее. Впрочем, Митч совсем не горел желанием знакомиться с обладателем голоса до того, как в этом возникнет необходимость. А желательно – никогда. Неразумно было бы обидеть существо своим невежеством, и детектив выдавил универсальное:
- Нет-нет, ваше инфернальное величество.
- Митчелл Расселл, также известный как Папа Митч, Прохиндей, Пивной Бочонок, Старый Плут и под многими другими прозваниями, ты справедливо оказался здесь, - голос стал громче и обрел интонации, с которыми судья зачитывает приговор серийному убийце на открытом заседании перед толпой газетчиков. - Митчелл, ты вёл жизнь, полную порока: лгал, сквернословил, крал у богатых и бедных, уклонялся от налогов, шантажировал, промышлял контрабандой, фальшивомонетничеством и подлогами ради грязного золота, которое потом спускал на выпивку.
- Это подлая клевета! Оговор! Навет! – Митча понесло. Он был не в состоянии связно мыслить, но явно оскорбился в лучших чувствах. - Если когда-нибудь я и покупал алкоголь, то только для того, чтобы помочь расследованию. «Злобный Попугай» помогает людям! Защищает невинных граждан нашего любимого города от, - Митч замялся и слегка растерял пыл, - от любых опасностей, которые могут им угрожать. А попугая, между прочим, я кормлю!
- Ложь! – внезапно раздался до боли знакомый пронзительно-протяжный вопль Сильвера. И только потом последовал демонический бас:
- Изыди, мерзкое надоедливое создание! Митчелл, что ты предпочитаешь: глотать расплавленный свинец, вариться в кипящем масле или же мерить шагами собственные внутренности? Думай хорошенько, поскольку заниматься этим ты будешь вечно! – за этими словами последовал адский хохот, который заставил Митча скукожиться, но вдруг он уловил в нём знакомые нотки и…
Митч прежде всего был – ну или по крайней мере считал себя – хладнокровным профессионалом. А в голове каждого профессионала, как известно, существует некий рубильник, который в стрессовых ситуациях заставляет разум и тело работать на пределе.
- Заткнись-ка на секунду, - хладнокровно бросил он демону, - Сильвер, ты здесь?
В этот момент стали в голосе Митча хватило бы на вооружение маленькой армии, а посему, птица отвечала быстро и чётко:
- Так точно!
- Ты тоже помер?
- Никак нет!
- Ларри, сволочь! Быстро зажги свет и принеси чего-нибудь попить! Хватит с меня твоих шуточек! – в крике детектива странным образом смешались ярость и облегчение. Как ни крути, а помирать Митчу совсем не хотелось.
Через несколько минут он уже восстанавливал психологический баланс, сидя в неизменном кресле у неизменного камина в агентстве “Злобный Попугай”. В руках он держал огромную кружку холодного пива. Он попеременно то прихлебывал из неё маленькими глотками, то прикладывал её ко лбу. Ларри делал бутерброды и потешался:
- Ты бы видел свое лицо! Смешно же, а? В конце концов, ты сам утверждал, что можешь выпить бутылку гномского самогона без особых последствий, – Ларри безумно радовался тому, что ему, наконец, удалось хоть ненадолго поколебать ледяное спокойствие партнера. Он чувствовал себя словно человек, который растопил айсберг или сдвинул гору. Митч не обижался – его можно было охарактеризовать по-разному, но прилагательные “эмоциональный” или ”ранимый” в этом списке отсутствовали – но, с другой стороны, пострадал имидж, а имидж – это святое.
- Избавь меня от своего навязчивого присутствия, – голос Митча был чёрств как сердце демона. - И, кстати, дело не в количестве выпивки, а в её качестве. Ты бы на моём месте действительно помер.
- Да ладно тебе. Я просто хотел пошутить и чуть-чуть не рассчитал, - Ларри задумался и добавил. - Вернее, ты опять не рассчитал.
Митч демонстративно сохранял молчание.
- Ну и ладно! Тогда я сам раскрою новое дело и заберу гонорар! – вспылил Ларри, но весь его эмоциональный порыв был остановлен Митчем, который молча покачал головой. Самым неприятным было то, что Митч был прав – в паре действительно работалось намного легче. Они удачно дополняли друг друга, и Ларри вряд ли мог раскрыть действительно стоящее дело в одиночку. Несмотря на то, что это утверждение было справедливо и относительно Митча, Ларри как-то притих и сказал:
- Ладно, ладно… Извини, я действительно перегнул палку.
Митч хмыкнул. Ларри тяжело вздохнул, собрался с мыслями и произнёс:
- О, премного уважаемый светоч чистого разума! Я, полное раскаяния ничтожество пред твоим взором, взываю к высочайшему милосердию и молю о прощении за свое чудовищное злодеяние. Да буду я навеки проклят, если дерзну повторить подобную глупость.
Митч удовлетворённо улыбнулся, кивнул и сделал большой глоток из кружки.
- А вообще, вышло действительно забавно. Так что там за дело?
- Дочь лорда-протектора мертва. Надо идти к зданию Муниципалитета.
- Во дворец? – Митч издал тягостный вздох мученика. - У тебя есть деньги на извозчика? Не думаю, что смогу дойти туда пешком.
***
Извозчик бодро пощёлкивал кнутом, погоняя флегматичную низкорослую лошадку, которая, стоически терпя такое обращение, упорно не прибавляла скорости ни на йоту. В который раз кучер подумал о том, что где-то глубоко внутри, под слоем жёсткой свалявшейся шерсти, его печальная кляча была редкостным мазохистом, и перестал орудовать кнутом. Тем более что через тонкую стенку экипажа доносился очень интересный разговор.
- Пока ты, партнер, прохлаждался в мире делирия – а я говорил, что так и будет, лишь только у тебя появится хоть пара монет…
- Может, откроешь бюро предсказаний? – огрызнулся Митч, настроение которого падало по мере того, как подробности вчерашнего вечера всплывали из глубин похмельного сознания. Он развернул газетку, доставая бутерброд с сыром, впился в него зубами и принялся мрачно жевать.
- Не перебивай. Короче, я проснулся и отправился завтракать в «Булочку-с-Маслицем». Лучший мокко в городе, ты знаешь. Там ещё официантки - эльфийки, симпатичные, в зелёненьких юбочках, - Ларри углубился в описание сервиса, интерьера, кухни и прочих прелестей заведения.
- Ларри, лапидарнее, - не выдержал Митч. Ларри покопался в своём лексическом багаже и не нашел значения этого слова, а потому просто решил продолжить:
- И только принимаюсь я за завтрак, как ко мне подбегает запыхавшийся мальчишка и передает конверт, – помятый конверт без опознавательных знаков был явлен пред мутные очи Митча. В конверте обнаружилась записка. На качественной мелованной бумаге, украшенной вензелями, значилось каллиграфическим почерком:
Уважаемые господа Ларри Гувер и Митчелл Расселл!
К сожалению, я не могу увидеться с вами лично в связи с обстоятельствами, которые вскоре станут вам известны, однако же, смею заверить в своей искренней заинтересованности вашими услугах. Сегодня утром дочь лорда-протектора, Алисия Лайст была найдена мёртвой в собственной постели. К сожалению, у меня есть причины не доверять официальным лицам в этом деле, а посему, я буду признателен, если вы возьмётесь за расследование этого довольно щепетильного дела за скромную плату в 20 золотых монет.
P.S. Несомненно, вы пожелаете обследовать место преступления. Просто представьтесь прислуге.
P.P.S. Надеюсь, задаток в 50 серебряных покроет ваши издержки и убедит в серьезности моих намерений.
Искренне ваш,
Э.Ф.
Митч поперхнулся, увидев сумму залога. Бывали случаи, когда им приходилось рисковать шкурой за такие деньги. С другой стороны, они никогда не начинали работу вот так, с бухты-барахты, ничего не зная ни о заказчике, ни о предстоящем расследовании. Слишком часто случалось так, что вместо обещанных золотых гор, приходилось разгребать кучи гораздо менее приятных веществ, а потом спешно ретироваться из-под неусыпного внимания блюстителей порядка. Сейчас жадность боролась с инстинктом самосохранения. Митч бросил взгляд на напарника. Судя по нездоровому блеску глаз, инстинкт самосохранения Ларри эту битву проиграл.
- Партнёр, - осторожно начал Митч, - мы же не берёмся за работу, предварительно не разобравшись. А ещё мы не лезем в дела, связанные с политикой.
Как и большинство граждан Венты, Митч определял политику как “грязное дело” и презрительно сплёвывал при упоминании имени любого госслужащего. Он ничего не имел против грязи как таковой – за определённую плату партнёры могли взяться за работу, весьма условно находившееся в рамках закона. Дело было в другом: Митч терпеть не мог, когда экскременты называют удобрением, ложь – дипломатией, шпионов – послами, вымогательство – налогами, а свору драчливых полоумных старикашек величают парламентом. И постоянно командуют.
- Митч, он заплатил нам пятьдесят «лапок»[1], - Ларри для убедительности произнёс ещё раз по слогам, - пять-де-сят. А мы еще даже не взялись за расследование. Напомни, сколько мы получили за прошлое дело?
Когда Митч подавленно промолчал, Ларри выудил из кармана мешочек и азартно им позвякал.
- А можем получить двадцать золотых, понимаешь?
- Или закончить на плахе за измену. Политика, – буркнул Митч, как будто это что-то объясняло.
- Митчелл Расселл, ты – отпетый параноик и неисправимый пессимист! Получив деньги, мы сможем надолго отказаться от сомнительных удовольствий: никаких призраков, сбрендивших крестьян с оборотнями и прочего, так любимого тобой веселья.
Ларри, напротив, не видел в политике ничего плохого. Он считал, что скверных людей хватает в любой профессии, а чем ругать правительство и портить себе нервы, надо молча приспосабливаться к окружающим условиям и строить свою собственную жизнь так, словно нет никаких высших сил.
Митч вздохнул, уставился в окошко и принялся набивать трубку. В чём-то Ларри был прав. С похмелья отвратительность низкопробного курева ощущалась особенно резко, а хороший табак стоил дорого. Митч снова вздохнул и, поневоле, начал размышлять о том, куда можно будет потратить свою половину золота.
Копыта лошадки хлюпали по вечно грязной дороге, а за окнами неторопливо разворачивались панорама центрального района Венты, именуемого в официальных документах Жилым, а в простонародье – Клоакой. Волчьей, разумеется.[2] Экипаж лавировал по узким кривым улочками, где крыши домов частенько закрывали небо, а смрад стоял такой, что даже крысы презрительно воротили носы. Наконец, хлюпанье сменилось цокотом – извозчик миновал внутренние ворота и выехал на Южный тракт, метко поименованный Кишкой. Ещё через полчаса, детективы расплатились с извозчиком и высадились у ворот Дворцового Квартала.
Это была жемчужина Южного Района. По сути – город в городе внутри города. Здесь, за десятифутовым забором художественной ковки под усиленной охраной гвардейцев располагался необъятный, утопающий в роскошных садах, фонтанах и статуях Дворец Муниципалитета, а также личные поместья членов Совета. Митч посмотрел на свои поношенные сапоги. Несмотря на то, что он их старательно почистил и отполировал, они смотрелись на мостовой также органично как бродяга на светском рауте. Когда Митч поднял глаза, его встретил полный презрения взгляд высоченного гвардейца, закованного в начищенную до блеска парадную броню с золотой волчьей мордой на грудной пластине.
- Митчелл Расселл и Ларри Гувер, – выдавил из себя растерявшийся Ларри. Он почти ожидал, что его сейчас же возьмут за шкирку и вышвырнут, словно нашкодившего школяра. Вопреки ожиданиям, гвардеец только кивнул и отворил тяжелые ворота ровно настолько, чтобы Ларри удалось в них пролезть. Митчу же пришлось до упора втянуть живот и протискиваться на выдохе. Если бы они не слышали о железной выдержке гвардейцев, то могли бы поклясться, что бронированный привратник уничижительно хмыкнул.
Детективы проскользнули, стараясь быть как можно незаметнее, через дворцовую площадь, не обращая внимания ни на прекраснейший фонтан, ни на ансамбль скульптур, изображавший отцов-основателей Венты в героических позах. Они направились по самой широкой дорожке, справедливо рассудив, что ведет она в самое важное место. Миновав еще пару подозрительно косящихся гвардейцев, детективы оказались перед монументальными мраморными ступенями, ведущими к не менее монументальным дверям из чёрного дерева, украшенным орнаментом слоновой кости. У дверей торчала очередная пара гвардейцев, на сей раз - со скрещенными алебардами. За парапетом повыше ворот стояло несколько арбалетчиков и что-то подсказывало Ларри, что зазубренные наконечники тяжелых болтов были готовы за секунду сделать из детективов пару дикобразов. Очень мёртвых дикобразов. Внезапно Ларри почувствовал себя очень неуютно, и у него появилось непреодолимое желание схорониться в ближайшем кусте роз.
К счастью, из какого-то тёмного угла как чёрт из табакерки выскочил низенький человечек в изумрудной ливрее дома Лайстов, отделанной золотыми галунами, ухватил обоих детективов за рукав, потащил куда-то вбок, шипя:
- Не в сам же дворец, остолопы! Совсем спятили? Тут после убийства леди чёрти-что творится, – лакей бурчал все десять минут, которые понадобились ему, чтобы провести детективов к особняку Лайстов, который более походил на игрушечный замок, протолкать в черный ход, миновать несколько служебных помещений, подняться по лестнице и показать дверь в спальню леди Алисии. Он что-то неразборчиво проворчал на прощанье и испарился.
- А, господа детективы! Приветствую, – в роскошно обставленной комнате сидел не кто иной, как Ореа Ойдо собственной непревзойденной персоной. Выглядел инспектор неважно – волосы взлохмачены, на лбу выступили бисеринки пота. Голос инспектора звучал устало, а сам он уныло изучал взглядом узор на паркетном полу, удостоив «господ детективов» лишь мимолетным сумрачным взглядом.
- И мы вас, инспектор! – Ларри тщетно щегольнул самой обаятельной улыбкой. – А можно взглянуть на тело?
Инспектор вскинул голову и энергично вскочил с кресла. На лице его отразилось мгновенно возникшее желание сжать Ларри в дружеских объятьях, да так чтоб кости захрустели, и дыханье сперло в перекрытой трахее. Он сдержался и снова тяжело сел.
- Ах, да, вы же ничего не знаете, – он подавленно вздохнул. - Меня вызвали в десять часов утра, когда обнаружили тело. Я осмотрел помещение, улик не обнаружил. Коронер зафиксировал факт смерти, но не смог определить её причину без вскрытия, – инспектор достал из кармана батистовый платочек и вытер пот со лба. Взгляд Ларри, несколько заблудившийся в неисчислимых зеркалах и зеркальцах, украшавших комнату, упал на кровать. Смятая постель была пуста.
- И труп увезли на вскрытие? – подсказал младший детектив.
Инспектор продолжил, стиснув зубы, чтобы не разораться. Тугая струя злости фонтаном пробивалась сквозь трещину в плотине самообладания.
- Как же! Шеф сорвал с места, устроил выволочку. Потребовал как можно скорее найти преступника, чтобы лорд-протектор успокоился. Чёрт возьми, да они пальцем ткнули, кого арестовывать! Пришлось брать этого сопливого любовника Алисии, Эльмулейва Финча. Парень, сын одного крупного купца, на десяток лет её моложе. Он явно ни в чем не виноват – не тот человек, да и мотива нет. А мы его кинули в следственный изолятор только потому, что он вчера вечером был у неё, – инспектор сокрушенно покачал головой, - потом вернулись сюда для дальнейшего расследования, а труп исчез. Пропал бесследно. Испарился, – инспектор нервным жестом указал на смятую постель и в сердцах сплюнул. Митч молча протянул ему фляжку с виски, которую прихватил с собой. Удивительно, но Ойдо, который славился своим здоровым образом жизни, на этот раз не отказался и сделал изрядный глоток. Прокашлявшись с непривычки, он отдал флягу.
- Спасибо. Криминалистов я уже отослал, они ничего не нашли. Слуг из этого крыла дворца мы выставили ещё утром, а гвардейцы никого подозрительного не заметили. И уж точно никто не выносил труп, – инспектор тряхнул головой.
- А потом вызвал меня к себе папенька, Катберт Лайст. Наорал на меня за то, что Финча арестовали. Расписал, какой парнишка молодец да как он Алисию любит всем сердцем, да какие мы, видите-ли, идиоты, что его заподозрили, - Ойдо оборвал свои излияния, шумно выдохнул, поднялся и кивнул детективам, прощаясь.
- Пойду освобождать полюбовничка. Труп унёс убийца или сообщник, а Финч никак не мог давать указания из-за решетки, мы об этом позаботились. И за что мне это все?
- Каждому своё, – философски сказал Митч.
Ойдо двинулся к выходу, но остановился в дверях и сказал:
- И не беспокойте лорда. Он все равно вас к себе не пустит: заперся в башне и попеременно то скорбит, то рвёт и мечет. Как бы совсем не спятил, бедняга.
После того как за полицейским закрылась дверь, Ларри вытащил из-за пазухи записку заказчика
- Ага, значит, «никак не мог давать указания из-за решетки». Письмо-то точно от него.
Митч согласно хмыкнул, уселся на освобожденный инспектором стул и принялся набивать трубку.
– Ларри, приступай к осмотру места преступления.
Подгонять напарника не было необходимости, он уже азартно рылся в ящиках секретера, шелестел бумагами, заглядывал под кровать – в общем, совершал все те действия, которые до него уже не раз были выполнены полицией. Митч молча курил и наблюдал за действом.
- Знаешь, а наша покойница, похоже, была помешана на собственной внешности, – хмыкнул Ларри, открыв очередной ящик и узрев нестройный ряд разнокалиберных флаконов, баночек и бутылочек с косметикой. Емкости пестрели завлекательными этикетками: “Чудестный элексир Флипса: упругий жывот, подтянутые ляшки. Результат загарантирован только при саотвествующих тренировках!”, ”Охлаждающая сыворотка фригидии северной: красота застынет навек!”, ”Экстракт коры Железного Дуба: сделает кожу мягкой и шелковистой. Также подходит для выделки шкур”, ”Afomthikbr: rjcvtebrc (iklerqque). SAJFHASFKL! WPOGT!!”и тому подобных.
- Ну, не зря же ее считали первой красавицей города. А ведь ей было уже за тридцать, да? – отозвался Митч.
- Тридцать два. А выглядела на двадцать пять, – перед тем как выйти из агентства, Ларри не преминул проштудировать краткое издание альманаха “Кто есть что в Венте”. - А ещё она курила и скрывала это, - сказал Ларри, вытягивая из дальнего угла нижнего ящичка узкую хрустальную пепельницу, в которой лежало несколько смятых окурков. На каждом из них был след тёмно-зелёной помады.
- Курение убивает, - глубокомысленно изрёк Митч, старательно выдувая серию колечек из дыма.
“Забавно, на какие только ухищрения не пускаются женщины, чтобы помешать времени делать свое дело. Искренне полагают, что прихорашиваются для мужчин, хотя на состояние их кожи, прическу и макияж в лучшем случае обращают внимание только так называемые подружки. И женщины идут на все, чтобы быть красивее, оригинальнее (зеленая помада, например), соблазнительнее этих самых подружек. А кто остаётся в выигрыше? Фармацевты, алхимики, массажисты, парикмахеры и прочие дельцы. Страшно подумать, сколько стоит вот эта вот штука”, – думал Ларри, крутя в руках небольшую баночку из темного аптечного стекла. Ни этикетки, ни клейма производителя на ней не было. На крышке остался кусочек сургучной печати, на которой был изображён значок, напоминающий переплетённые щупальца. Детектив отжал зажимы и откупорил крышку. В нос резко и тошнотворно ударил запах, в котором причудливо смешались месяц нестиранные носки Митча, давно забытый кусочек сыра, свежий навоз, чьи-то подмышки и утреннее дыхание тролля. Над всем этим воспарил воздушный и лёгкий аромат старого козла, пикантно приправленный тухлым яичком. У Ларри перехватило дыхание, а из глаз полились слезы.
Запах легко сокрушил окружавшую Митча завесу из табачного дыма и перегара, и сыщик поспешно взвизгнул:
– Окно, живо!
Ларри метнулся к спасительному окну и резко его распахнул. Прохладный ветерок, колыхнув занавесками, ворвался в комнату, и дышать стало значительно легче. Митч, недолго думая, подбежал к источнику свежего воздуха и стал жадно глотать его. Когда детективы отдышались, Ларри осторожно подобрал выпавшую из рук баночку, плотно закупорил крышкой и внимательно осмотрел. На дне осталось немного некоей коричневой субстанции.
- Ларри, глянь-ка! – позвал Митч.
На карнизе обнаружилось небольшое смазанное коричневое пятно, которое издавало – правда, слабее – тот самый незабываемый запах вещества из баночки. Вероятно, полицейские не заметили этого, поскольку не открывали окно – да и зачем, ведь спальня находилась на высоте добрых пяти ярдов от земли.
- А его, между прочим, можно открыть только изнутри, – Митч постучал по добротной раме.
- Точно, - поддакнул Ларри. Детективы понимающе переглянулись. Чтобы сложить из кусочков целую картинку, прежде всего, нужно найти сами кусочки, и первый шаг в этом направлении был сделан. Митч постучал трубкой о карниз, вытряхивая пепел. Ветер жадно подхватил серые хлопья и унёс их в сторону моря.
Цветы под окном были чуть примяты. Внизу широкими шагами мерил двор гвардеец. Он завернул за угол, вскоре появился снова. Умудрённый опытом детектив еле сдержал детский позыв плюнуть ему на блестящий шлем.
- Я предлагаю сейчас отобедать в «Королевской Охоте», коль скоро у нас водятся деньжата, а потом разделимся. Я пойду к Золону-алхимику, спрошу, что это за гадость такая, – Митч подбросил стеклянную баночку в воздух и ловко поймал, - а ты отправишься навестить этого, как там его… без вины виноватого.
- Эльмулейва Финча, – мрачно подсказал Ларри, которому совершенно не улыбалась перспектива общаться с избалованным сынком богатейшего купца в городе. Как и любой небогатый человек, Ларри почитал всех нуворишей прохиндеями, а их наследников – глупцами и снобами.
- А почему это именно я должен идти к Финчу?
- Во-первых, - Митч начал загибать свои короткие толстые пальцы, - я просто не выговорю его имя, а ты уже запомнил; во-вторых, я нынче несколько непрезентабелен, чего не произошло бы, проснись я в своей постели; в-третьих, записку с заказом передали именно тебе; в-четвертых, вы с ним примерно одного возраста, а молодежь всегда легко находит общий язык, - Митч поглядел на оставшийся оттопыренный мизинец, но больше доводов не придумал, поэтому загнул его молча, подкрепив этот жест значительным взглядом.
Иногда он был просто невыносим в этом своём «Папа знает, Папа пожил». Это отношение к внешнему миру в целом и к Ларри в частности очень раздражало последнего, особенно учитывая то, что чаще всего Митч был прав. Оставалось только обреченно кивнуть.
- Ладно, пойдём, дедуля. Пора уж нам откушать! – съехидничал Ларри.
- Воистину пора, желторотик! – в тон ухмыльнулся Митч.
Сыщики тихонько спустились по ступеням, поплутали по коридорам и, наконец, с облегчением покинули дом.
***
Детективы сидели на террасе одного из самых приличных ресторанов в городе и наслаждались заслуженным обедом, стараясь не замечать косых взглядов нескольких представителей высшего общества, которые сидели за соседним столиком, и, манерно оттопырив мизинцы, ковыряли четырьмя видами вилок нечто, выглядящее не очень съедобным, но наверняка очень дорогое и модное. Ларри же блаженно жевал восхитительную отбивную, прихлебывал красное 1437 года и наблюдал исключительно редкое явление – вместо алкоголя, напарник запивал свою порцию нежной телятины свежевыжатым грейпфрутовым соком.
- Молодцы эти ребята из Университета! – Митч с удовольствием причмокнул. – Скрестить апельсин и помпельмус это гениальная идея!
- Что, печень бережешь? – не смог удержаться от колкости Ларри. – Неужто спохватился на старости лет?
- Ларри, Ларри, ничего-то ты не понимаешь, - с назидательным видом покачал головой Митч. - Вина мы и у себя в районе купим, а вот грейпфрутовый сок – большая редкость! Кроме того, он богат витаминами, минералами, антиоксидантами и облегчает похмельный синдром. Очень рекомендую, – сыщик пополнил стакан из стоящего на столе кувшина.
- Анти… чем? – озадаченно переспросил партнер, но Митч отмахнулся с превосходством великого астронома, не собирающегося разъяснять устройство вселенной сиволапому крестьянину. Ларри вновь задумался о том, как часто Митч употребляет слова, значения которых не знает.
Митч растянулся на шезлонге, подставляя объемистый живот ласковому осеннему солнышку, возможно последнему в этом году. Сытный обед разморил его, хотелось прикрыть глаза и немного вздремнуть. Ларри почесал в затылке и, собравшись с мыслями, начал:
- Слушай, касательно нашего дела. Если убийца, - тут Митч прервал его, подняв палец, и веско проговорил, еле ворочая языком:
- Беспочвенные измышления до добра не доводят. Не забивай голову, просто собирай улики. Вечером всё обсудим.
Ларри ещё немного посидел, а когда снова повернулся к Митчу, тот уже спал, неожиданно тихо посапывая. Ларри справедливо рассудил, что персонал ресторана растолкает партнера, как только тот начнет оглашать улицу своим громогласным храпом, что произойдет минут через пятнадцать. Идти на встречу с Финчем безумно не хотелось, но Ларри предпочитал расправляться с неприятными делами быстрее, не откладывая их в долгий ящик, а Митч это свойство порою подло эксплуатировал.
- Уважаемый, – подозвал он проходившего мимо официанта, - не подскажете случаем, где найти мистера Финча?
- Старшего или младшего? – изломил бровь официант, одетый гораздо лучше своего клиента, а потому несколько самодовольный.
- Младшего.
- Тогда поезжайте в доки, там мистера Финча все знают.
- В доки? – по разумению Ларри все богатые люди жили либо на Юге либо на Востоке. - Вы уверены?
- Конечно, – официант одарил его ледяной улыбкой и вернулся к своей работе. Сыщику не оставалось ничего другого, кроме как нанять экипаж - а здесь он обошелся в три раза дороже, чем в центре - для поездки в порт.
[1] Вента, как любой уважающий себя город, располагает своей собственной валютой. Монеты, если вам повезло, были медными, серебряными и золотыми. На реверсе каждой из них была изображена часть тела волка: на медных – хвост, на серебряных – лапа, а на золотых – профиль волчьей морды. Ну а если не повезло, могла попасться монетка из любого материала и с любым изображением.
[2] Как мы помним, полуостров, на котором находится Вента, формой своей напоминает тело волка или собаки. Вента (“ноздря” в переводе с архаичного) располагается прямо на носу оного. Отсюда – многие шуточки местного населения.
Болталка
в Курилка
Опубликовано:
Я же ещё успеваю Пархома с ДР поздравить?
Ну ьак с днём рождения, Пархом! Расти большим и сильным. Будь паинькой и родственников не расстраивай.